– Четыре.

– Нельзя терять ни минуты. Быстро назад в отель «Европа»!

– В «Европу»? Зачем?

– Нам нужно отвести короля в безопасное место. – Подруга внимательно оглядела меня, задержавшись взглядом на руках, которые по-прежнему сжимали ножи: – А затем, моя Маленькая разбойница, мы поспешим в одно весьма небезопасное место и сотворим чудо дипломатии, устрашения, шантажа и финального спасения.

Во время долгого возвращения в гостиницу я размышляла о странном обращении Ирен к той же самой сказке Ханса Кристиана Андерсена «Снежная королева», о которой я вспоминала чуть раньше. Я – Маленькая разбойница? Впрочем, ножи у меня были подходящие для этой роли. Ирен убедила нас, что сообщники стражника скоро найдут его, и потому мы не осмелились оставить ему даже кухонный нож, которым он мог бы разрезать свои путы.

Король, ослабленный неделями заточения, был едва способен нести себя самого, не говоря уж об острых предметах.

Должно быть, мы представляли собой то еще зрелище, шагая по скудно освещенным улицам Праги: король, пошатываясь, бредет посередине, положив нам руки на плечи; мы, несмотря на тяжелую ношу, нетвердой походкой двигаемся вперед, а Ирен самым глубоким басом, на который она только способна, похотливо напевает вульгарную кабацкую песню.

Для маскировки она велела подпевать и королю, и он скромно повиновался, то там, то тут присоединяясь к ее пению удивительным тенором. Я молчала, так как мое визгливое сопрано только заставило бы людей обратить на нас ненужное внимание – или закидать башмаками.

Это было идеальное прикрытие. Подвыпившее трио в четыре часа ночи не вызывает в Праге нареканий. Презрение к пьяницами непатриотично и к тому же может нанести ущерб делам пресловутого «У Флеку» и ему подобных, а такие заведения – национальные памятники известной любви Богемии к забродившему хмелю.

Как только мы дошли до отеля, мы с Ирен повели короля к черной лестнице. Процесс напоминал попытку затащить вверх по ступенькам мешок с картошкой. Дорога совсем измучила короля, и он был почти пьян от замешательства, воодушевления и атмосферы таинственности.

Вообразите, что за картину мы представляли собой, когда Ирен поскреблась в дверь Аллегры, а бедная девочка наконец услышала звук и подошла узнать, в чем дело.

Когда она со скрипом приоткрыла дверь, глаза у нее и так были круглые, как пуговицы: кто может стучаться в дверь в четыре часа ночи, кроме сумасшедших и злодеев? Увидев нашу троицу, она немедленно приняла нас за разбойников и, конечно, захлопнула бы дверь, не успей Ирен просунуть туда ногу.

– Piano[34], Аллегра, piano! – взмолилась она, сотрясаясь от упорных попыток Аллегры закрыть дверь. – Мы привели кое-кого, за кем нужно поухаживать.

Аллегра наконец узнала мою подругу и оглядела фигуру, висевшую у нас на плечах:

– Ох, это Годфри?! Но ведь дуэль должна состояться не раньше шести!

Ирен провела нас вперед и к софе, куда его величество рухнул, как живое свинцовое грузило, которое он так напоминал. Его голова откинулась на спинку софы и оказалась в круге света газовой лампы, зажженной Ирен.

Аллегра, не сильно впечатлившись, рассматривала короля:

– Слава богу, это не Годфри! А где вы нашли этого проходимца?

Ирен, похоже, реакция девушки и насмешила, и порадовала. Она села и достала из своего, по-видимому, бездонного бокового кармана портсигар.

– Мы подобрали его в непозволительной близости от кладбища, но он ничего особенного не замышлял, сам будучи прикованным, как привидение, которым он и должен был стать. Познакомься с Вильгельмом Сигизмундом фон Ормштейном, королем Богемии.

– Это король? – Аллегра подошла поближе, чтобы заглянуть в измученное лицо Вилли. – Еще один?

– Первый и единственный, – сказала Ирен, выдыхая голубое облачко дыма. – Тебе придется поухаживать за ним, Аллегра, пока мы с Нелл занимаемся другими делами. И Годфри ничего не должен знать о его присутствии, так что мы втроем спрячем короля в спальне.

– В спальне? – переспросила Аллегра. – В моей спальне или в вашей?

– Сомневаюсь, что тебе сегодня еще удастся заснуть, а держать короля в моей спальне нельзя ввиду некоторых политических причин, о которых ты, вероятно, полностью не догадываешься, да и не должна. – Ирен завершила круг по комнате, смяв сигарету в пепельнице. – Так что твоя спальня, моя милая, прекрасно подойдет.

Аллегра пожала плечами – грубый жест, который, я подозреваю, она подхватила от Ирен:

– Как скажете.

– Ирен, я протестую, – заявила я. – Аллегра – незамужняя молодая женщина, это вызовет скандал.

– Никто никогда не узнает, Нелл. Скандалов не бывает без информации. Кроме того, король не в том состоянии, чтобы начинать новый скандал в своей буколической Богемии.

– А мои лондонские друзья, – добавила Аллегра, – будут в восторге, когда услышат, что я прятала в своей спальне короля!

Как тут избежать скандала, когда жертва мечтает описать его в подробностях всевозможным друзьям и знакомым!

Тем не менее я была рада, когда Аллегра подставила королю свое молодое плечо и перетащила его в вышеупомянутую спальню, где тот в полусознательном состоянии свалился на кровать, как последний пьяница.

– И что же мне с ним делать? – спросила Аллегра скорее себя, чем нас.

– Присматривай за ним, – проинструктировала Ирен. – Следи, чтобы Годфри его не видел и чтобы сам король не видел никого – абсолютно никого, даже горничную. Если он проснется, можешь порекомендовать ему привести себя, насколько это возможно, в порядок и помочь ему в этом…

– Но только подобающим тебе образом и не нарушая приличий, – быстро добавила я.

Ирен кинула на меня косой взгляд и покачала головой:

– Аллегра, сейчас не время для приличий. Ты должна сделать все возможное и наилучшим образом. Перед рассветом мы вернемся и заберем короля под свою опеку…

Это было для меня новостью, причем довольно тревожной.

– …ибо завтра он должен сыграть главную роль в своей жизни, – продолжала Ирен. – Он должен восстать из мертвых – и так, чтобы никто не заметил.

– Да, миссис Нортон, – послушно ответила Аллегра. – Я буду заботиться о нем, будто это мой дядя Квентин.

– О, не нужно быть настолько любезной с ним, – возразила Ирен. – Короли лучше реагируют на деспотическое обращение. Они узнают в приказах себя самих. Что бы ты ни делала, не позволяй ему запугать себя. Ты за него в ответе, а он присягнул на верность мне. Напомни ему об этом, если он вдруг будет доставлять тебе беспокойство и настаивать на досрочном возвращении в Пражский замок.